О том, насколько сложны и противоречивы взаимоотношения между религией, государством, обществом, семьёй и школьником, размышляет директор Центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета Николай Шабуров.
— Николай Витальевич, как должны соотноситься такие категории, как религия и школа? Где те точки, в которых они пересекаются?
— Если речь о светской школе, то вопрос в том, в какой степени получение знаний, связанных с религией, во-первых, допустимо и, во-вторых, каким может быть модус этого изучения. Светская школа не может быть полем для проповеди и религиозной агитации. Школа обучает, даёт знания, религия — это важная часть нашей жизни, и я полагаю, что какие-то знания о религии школа должна давать. Вопрос в том, каким образом. Это главная проблема.
— Представители русской православной церкви всегда говорили о необходимости усилить в школах духовно-нравственное воспитание, в котором без роли конфессий не обойтись, и даже предлагали вводить специальные дисциплины. Как вы это оцениваете?
— Я не верю, что подобное воспитание и тем более специальные дисциплины дадут эффект, приведут к улучшению моральной атмосферы в обществе и ситуации с воспитанием молодёжи. Оно будет вызывать только раздражение. Молодёжь воспитывается главным образом на примерах, и учителя должны такой пример показывать, точно так же, как родители: если отец весь день на диване лежит, а сына призывает трудиться, разве тот его послушает? А когда создаются специальные дисциплины, это носит в той или иной степени идеологический характер — такое у нас уже было. Пусть религиозные объединения, включая Русскую православную церковь, станут подлинным нравственным примером в нашем обществе — и тогда им обеспечен успех. А если заниматься лоббированием, чтобы проникнуть в школы и учить нравственности, успеха не будет.
С такой точкой зрения не все согласны. Кто-то считает, что успех как раз в том, чтобы выделить побольше часов на соответствующие дисциплины и построить в Москве побольше храмов. Это экспансия, а отнюдь не интенсивный рост. Мне даже могут возразить, привести противоположные примеры, что где-то кого-то обучают и это помогает. Да, можно подобрать такие примеры, но в остальном индоктринация — простите за иностранные слова — будет вызывать идеосинкразию. Проще говоря, внушение будет вызывать болезненную реакцию, отторжение.
— Но согласитесь: власть не допустила введения в школах духовно-нравственного воспитания как отдельного предмета или некоего постоянного процесса с участием представителей конфессий.
— Я не понимаю, что такое власть. Это нечто непрозрачное, до нас доходят противоречивые импульсы. Есть министерства, правительство, администрация президента, сам президент, и такое ощущение, что на всех уровнях разные позиции. Есть разные группы: некоторые прямо лоббируют интересы церкви, а другие настроены более светски. Высказывания представителей власти противоречивы, политика проводится противоречивая — нет стратегии, а есть тактика, когда в конкретный политический момент мы говорим и делаем то-то и то-то.
У меня создаётся впечатление, что в последнее время власть ищет поддержки у Русской православной церкви: есть тревожные сигналы, когда в Думу вносятся всё более абсурдные законопроекты, касающиеся религии. Хотя, возможно, это некое настроение, момент, манёвр, пробные камни, проверка общественного мнения.
— По всей стране введён новый предмет ОРКСЭ, пусть в одной параллели, с ограниченным числом часов. Как вы к этому относитесь?
Учитывая многоконфессиональность нашего общества и роль, которую религия играет в нашей жизни, ознакомление с основами религиозных культур скорее полезно. Другой вопрос, как введение ОРКСЭ было осуществлено на практике, и это вызывает скорее отрицательную оценку. Изучать эти темы в 4 классе рано: у детей недостаточно навыков критического мышления, осмысления, возможности понимания роли выбора в нашей жизни. Фактически не было общественного обсуждения: на одном совещании открытым текстом было сказано, что указание изучать предмет в 4 классе поступило из администрации президента.
— Если у нас такие армейские порядки, можно было его и в детсаду вводить.
Я глубоко убеждён, что всё это имеет политическую подоплёку, это результат политического компромисса. РПЦ добивалась введения основ православной культуры для всех, утверждала, что этот культурологический курс был бы полезен и мусульманам, и вообще абсолютно всем, но это вызывало дискуссии, поэтому решили реализовать более мягкий вариант.
И самый важный вопрос: кто этот курс преподаёт? Мы были готовы участвовать в переподготовке учителей, но наше участие было сведено к минимуму, да и вообще на переподготовку выделили минимум часов. В стране 20–30 кафедр религиоведения — при каждой можно было бы такие курсы организовать. Но религиоведы в этой работе практически не были востребованы. Сейчас нет доверия к науке, от экспертов ждут лишь подтверждения уже принятых решений.
В результате в школах нет полной свободы выбора, потому что во многих из них есть специалисты в лучшем случае по двум модулям, то есть их изучают в обязательном порядке. Всё это упирается в низкое финансирование. Во многих западных странах в школах преподаётся Закон божий: сведения о религии даются с позиций представителей этой религии и часто силами тех же священнослужителей, но если в классе есть хотя бы два человека, принадлежащих к другой религии, для них нанимают отдельного преподавателя.
— Ещё во время эксперимента Министерство сообщало, какие курсы выбирали дети. Уже тогда было известно, что многие предпочли светскую этику.
— Да, и в сумме с теми, кто выбрал основы мировых религий, получалась внушительная цифра – намного больше, чем тех, кто выбрал основы православной культуры. Начались разговоры со стороны РПЦ, что родителям выкручивают руки, навязывают светские дисциплины. Я допускаю, что такое случалось, но есть и другие данные: что где-то навязывают ОПК. Мне кажется, церковь оказалась жертвой собственной пропаганды. Она всем внушала, что количество православных постоянно растёт, чуть ли не до 80% жителей России уже доходит, и для церковных кругов был горькой неожиданностью результат выбора модулей ОРКСЭ. Они его не прогнозировали, хотя можно было это сделать.
Вообще любопытная ситуация. У РПЦ высокий рейтинг и авторитет. И если задавать людям вопрос, считают ли они, что надо преподавать в школе религию и в частности православие, многие отвечают положительно, получаем высокие показатели. Но когда дело доходит до практического воплощения и людей спрашивают, хотят ли они, чтобы их ребёнок этому учился, энтузиазм убавляется, и люди говорят: нет, лучше уж лишний час на математику.
— Скажите, а можно ли в школе сделать такой учебный курс или так вести воспитательную работу, чтобы религия была объединяющим фактором? Не случайно общественный совет при Минобрнауки настоял на том, чтобы дети, выбравшие разные модули, всё равно изучали инвариантную часть.
— ОРКСЭ в нынешнем виде работает на разъединение, поскольку предложено 6 разных модулей. Без этого дети в ряде случаев могли бы вообще не обращать внимания на то, кто к какой религии принадлежит. Я считаю это абсолютно недопустимым при нынешней степени нашей толерантности.
В отличие от теологов мы не пытаемся изучать религию с православных или исламских позиций. В нашем Центре есть преподаватели с разным мировоззрением: православные, католики, мусульмане, иудеи, агностики, я даже думаю, что верующих большинство, хотя специально не подсчитывал. Но мы все убеждены, что можно говорить о религии объективно, что университетская кафедра и церковная кафедра — это не одно и то же. И у нас не было случаев, чтобы кто-то почувствовал себя ущемлённым. Как и школьник, студент реагирует прежде всего на искренность преподавателя. Но в случае со школьником, четвероклассником, всё сложнее, потому что в школе на уроке учитель может говорить ему одно, а родители дома — совсем другое. Родители могут выступать против того, что в школе ребёнку внушают нечто, что противоречит их религиозным убеждениям. Это очень сложная проблема, поэтому я выступаю за то, чтобы любые предметы, связанные с изучением религий, были факультативными. Ведь даже в рамках курса «Основы мировых религий» может прозвучать такая трактовка, которая неприемлема для религиозных фундаменталистов. И что получится? Конфликт? Стенка на стенку? В конечном счете, всё это плохо отразится на ребёнке. Остаётся разве что выбирать светскую этику, да и то если в обществе будет достигнут консенсус, что речь здесь не идёт об атеистической этике, или православной, или, например, мормонской.
— Если школа должна воспитывать, то она в любом случае должна не просто вложить в голову ребёнка некую информацию о религии, а сформировать к ней отношение. как это сделать?
— Сейчас повсюду оплёвывается понятие толерантности, а зря: толерантность предполагает уважение, и школа должна воспитать уважение к иному типу личности и иному мировоззрению прежде всего личным примером учителя. Если человек думает не так, как ты, это не значит, что он глупый или дурной, к какой бы конфессии он ни принадлежал. В то же время детям нужно внушать, что любая идеология, любое мировоззрение, которые противоречат Конституции и призывают к насилию, неприемлемы. Дети должны уметь вести дискуссию, ведь в споре рождается истина, но дискуссия должна быть уважительной, не приводящей к возникновению враждебных чувств.
Источник: http://prosvpress.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Комментарии: