Страшный итог: за десять дней больше двенадцати школьников в стране добровольно ушли из жизни. Будто по чьей-то неслышной команде. Один за другим. Случайность? Или так наши дети «зеркалят», провоцируют друг друга? Или, возможно, свою роковую роль опять сыграл сезонный фактор обострения психических недугов? Сплошные вопросы. Плюс уже многими отмеченный факт-парадокс: почти все безвременно покинувшие нас подростки были из вполне благополучных семей. Тоже, увы, примета времени.
Почему молчал министр
Пресса бурлит, специалисты щедро делятся прогнозами: всё, дескать, еще впереди. (Оказывается, пик подростковых само-убийств регулярно приходится у нас на период выпускных экзаменов.) Между тем официальные структуры, отвечающие за здоровье и образование сограждан, с комментариями явно не спешат. В любой цивилизованной стране такое поведение высших политиков трудно даже представить. У нас народ привык: если «верхи» молчат, значит, погружены в серьезные дела, им там не до «мелочей».
Только 18 февраля, то есть через одиннадцать дней (!) после первого «парного» самоубийства в Лобне, глава Минобрнауки России Андрей Фурсенко наконец нашел возможность высказаться по проблеме, всколыхнувшей общество. Спасибо уполномоченному при Президенте РФ по правам ребенка Павлу Астахову, пославшему накануне лично господину Фурсенко телеграмму с предложением «начать масштабную работу по профилактике детских суицидов». Только тогда министр и подписал мгновенно облетевший все информагентства ведомственный пресс-релиз: «усилить внимание за психологическим состоянием детей», «провести родительские собрания», «объяснить ребятам ценность жизни». Но при том ни слова соболезнования семьям погибших.
Ну да ладно, от добра добра не ищут. По мнению Андрея Фурсенко, озвученному в коротком ответе на вопрос корреспондента ИТАР-ТАСС, «суициды во многом спровоцированы новой интернет-психологией: у людей есть ощущение, что можно нажать кнопку Еscape и получить очередную жизнь». И далее: «Министерство работает с психологами над тем, как в большей степени подготовить педагогов к общению с ребятами с учетом сегодняшней реальности».
Рассекреченные цифры
Прежде чем попытаться осмыслить причины, толкающие наших детей к последней черте, обратимся к статистике. Подростку, сколь это ни странно, очень трудно жить. Порой просто невыносимо. Не случайно именно этот возрастной рубеж, когда из «скорлупки» ребенка он «выскакивает» во взрослого человека, психологи называют одним из критических. Мало того, как свидетельствуют данные, российские подростки переносят этот самый кризис идентичности значительно хуже своих иноземных ровесников.
Специалисты подсчитали, что именно по самоубийствам среди молодежи в возрасте 15–19 лет Россия занимает малопочетное место лидера в Европе и одно из первых мест в мире (после Литвы, Южной Кореи, Казахстана, Беларуси и Японии). На 100 тысяч подростков у нас приходится 19,8 случаев суицида.
За последние 20 лет в нашей стране решили не жить 800 тысяч детей и подростков.Всемирная организация здравоохранения установила критический уровень для такого рода человеческой агрессии, направленной против себя: 20 случаев на 100 тысяч. Его превышение свидетельствует о социальном неблагополучии в обществе. Теперь понятно, почему российские эксперты говорят об этой проблеме как о бедствии национального масштаба.
Недавно в Российском агентстве международной информации «РИА Новости» проходил круглый стол на тему, от которой мы стыдливо прятались на протяжении десятилетий. Заместитель директора Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского, профессор Борис Положий поделился следующими цифрами.
Оказывается, у нас порядка двух тысяч школьников в год (около 150 в месяц) уходят из жизни по собственной воле. В среднем выходит, что каждые сутки пятеро подростков кончают с собой. И еще: на одно завершенное самоубийство приходится сто суицидальных попыток.
Двести тысяч потенциальных самоубийц — цифра поистине катастрофическая, а министр твердит свое: проведем собрания, что-то такое объясним восьмому «А» про ценность бытия, и жизнь наладится. Так просто?
При этом серьезные депрессивные состояния регулярно испытывают до 15 процентов учеников (данные, предоставленные сотрудниками МГППУ).В чем же видят ученые люди причины печальной тенденции? Прежде всего в семье. Понятно, что в обстановке незримой семейной «холодной войны», ежедневной усталости и раздражения теплых контактов с юным поколением не установишь, мост через бездну недомолвок и равнодушия не возведешь. Взрослые выкладываются на работе, дома — поздний ужин, телевизор, Интернет. А дети?.. Что прикажете им делать в этой ситуации? Кому излить свои обиды, боли, комплексы и страхи? Особенно если «жестокость в семье за последнее десятилетие стала повальным явлением» (директор Центра исследования проблем воспитания, формирования здорового образа жизни, социально-педагогической поддержки детей Наталья Синягина).
«Приходите — разберемся…»
Взоры и размышления присутствующих закономерно обращались к школе. Но ни одного полпреда от образования в зале, по странности, не обнаружилось. Школа в очередной раз объявила себя вне игры, или, точнее, над игрой, сняв с себя ответственность за страшные ЧП. Так показалось многим беспристрастным наблюдателям. Хотя впору напомнить: судя по оставленным запискам девочек из Лобни, к трагедии их подтолкнули именно «частые пропуски школьных уроков». Плюс «давление учителей».
Конечно, слова о том, что «более половины самоубийств происходит из-за семейных конфликтов и неурядиц», звучали на круглом столе. И всё же, положа руку на сердце, согласимся, что в основе большинства семейных ссор лежат школьные проблемы, которые и становятся главной питательной средой, предметом и причиной конфликтов.
Судя по предварительным данным, за несколько часов до трагедии отец ушедшего от нас Саши Филипьева уличил его в краже мобильных телефонов у одноклассников. В этот же день мачеха Саши позвонила его классному руководителю Любови Чистяковой. «Я всего лишь сказала его мачехе, что мы завтра с вами разберемся, — рассказала Любовь Чистякова в интервью российскому телеканалу. — Приходите, говорю, часам к восьми. Ну и что тут такого?»
Не успела. Мальчик разобрался сам. Разбору полетов и школьных оценок в журнале и дневнике в присутствии близких, самых важных для него людей он предпочел выход в окно и полет в никуда.
— Разговор о целях и ценностях жизни (будь то в семье или учебном классе) категорически необходим, чтобы дети не зацикливались на оценках и баллах, — полагает Елена Дозорцева, руководитель лаборатории ГНЦ ССП имени В.П. Сербского.
Остается лишь понять: как, не отменяя «оценок и баллов», научить ребят… не обращать на них внимания? Не принимать так близко к сердцу?
— Школьная отметка подавляет память малыша, парализует его волю страхом, гонится за ним и повторяет: «Он плохой!», — убежден Шалва Амонашвили, знаменитый на просторах всего бывшего Советского Союза педагог-новатор. — Отметки изжили себя, тут нечего и обсуждать. Надо передать их в руки детей, заменив на самооценку. Как это мы и делаем в московской школе № 1715. Для меня это тот же термометр. Вот пусть и ставят себе его сами, консультируясь с учителями и родителями…
Историческая справка
Оказывается, вскоре после октябрьского восстания 1917 года по стране прокатилась черная волна гимназических самоубийств. Массовые похороны подростков привели наркома Луначарского к мысли издать указ об упразднении школьных отметок. И их упразднили. Целых 16 лет школа работала по отзывам учителей о детях (резюме, портфолио — так мы именуем их сегодня).
Лишь в сентябре 1935 года оценка была восстановлена в правах, и жизнь образования вновь покатилась по привычной пятибалльной схеме.
Источник: http://prosvpress.ru/2012/04/zhizn/
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Комментарии: